Одним из главных страхов Зощенко был страх женщин. Частый мотив в творчестве писателя: мужчина влюбляется в женщину, она идёт ему навстречу, но в последний момент мужчина теряется и отказывается от своих притязаний. Тема страха женщин у Зощенко тесно сопряжена с темой денег, количество которых олицетворяют возможности мужчины. Зощенко занимался психоанализом и сам выводил причины своих страхов, пользуясь фрейдовской методой. Так, свой страх женщин он выводил из детской травмы насильственно прерванного кормления грудью, а также к страху перед властной матерью.
Страх еды
Детский комплекс недоедания, страх еды – ещё один страх, преследующий Зощенко и героев его произведений. Типичный пример раскрытия страхов писателя – знаменитый рассказ «Аристократка», где главного героя «объедает» женщина, в то время как сам он к еде даже не притрагивается. Мотив отказа от еды и одновременного к ней стремления распространён в творчестве писателя. Он встречается как в рассказах, так и в биографической повести Зощенко «Перед восходом солнца». В рассказе «Ёлка» дети до прихода родителей начинают есть конфеты с ёлки, «длинновязая девочка Леля» может до всего достать, маленькому же Миньке достаётся одно яблочко. Показателен и конец рассказа: приходит отец и наказывает детей. Таким образом, можно утверждать, что отношение к еде у Михаила Зощенко и его героев отягчено комплексом вины.
Страх людей
Мизантропия Зощенко сочеталась в нём с меланхолией. Поразительно, но Зощенко остался в истории литературы как комический писатель. Его чаще сравнивают с Аверченко, чем с Чеховым, которого тоже ошибочно считают «весельчаком». Зощенко относился к людям с недоверием. Комические ситуации, возникающие в его произведениях, чаще всего основываются на дисбалансе формы и содержания, на психологическом расслоении героев, часто не уверенных в себе, своих силах, своих возможностях. Но самого Зощенко нельзя назвать слабым человеком. Наоборот, он прекрасно осознавал свои психологические проблемы и сумел сублимировать их в творчество.
Страх потери таланта
Страх потери таланта – один из самых распространенных страхов для любого творческого человека. Мы не открываем Америку и не придумываем велосипед, когда говорим об этом. Тем не менее, на примере Зощенко этот страх нагляден. Во время ждановской опалы, которая и сгубила Зощенко, он почти перестал писать собственные произведения и занимался переводами. Корней Чуковский вспоминал: «Он приехал совершенно разрушенный, с потухшими глазами, с остановившимся взором. Говорил медленно, тусклым голосом, с долгими паузами… Я попробовал заговорить с ним о его сочинениях. Он только махнул рукой: «Мои сочинения? Какие мои сочинения? Их уже не знает никто. Я же сам забываю свои сочинения…».
Страх старости
А вы боитесь старости? Зощенко боялся. Отказаться от юности, сияющих глаз, гладкой кожи и пружинистой походки казалось ему непростительным просчетом человеческого разума. А в чем ищете вы лекарство от старости? В чем находите? Зощенко в целях эксперимента находил старичков-бодрячков и вступал с ними в диалог. В воспоминаниях Михаила Михайловича сохранился целый опрос: кто-то верил в силу вегетарианской диеты, кто-то - в профессиональный спрос и вдохновение. Семидесятилетний друг Зощенко причиной своей "вечной молодости" считал любовь.
Страх воды
Первоисточник своих страхов Зощенко искал и находил во снах. Увлечённый методикой Фрейда, писатель достигал в своём авто-психоанализе значительных успехов. Снились Михаилу Михайловичу бурная вода и синие берега, а утром он, лежа на полу, вспомнил мать, детскую ванночку для купания, оставшуюся воду на дне и страх, который остался с ним навсегда. Фрейд и Павлов помогли писателю, успешные поиски первопричины страха привели к его исчезновению.
Страх воров
Зощенко боялся бандитов и воров, баррикадировал двери, чтобы проснуться от шума падающей мебели. В творчестве писателя также распространён мотив параноидального закрытия дверей и страх перед ограблением. Зощенко искал "гарантированного покоя", одного замка на двери не всегда хватало, чтобы страх был подавлен. Старость Зощенко проходила в тотальной бедности, боялся ли он за скромное имущество и в имуществе ли было дело?
